Глава 5. Документы, позволяющие реконструировать историю экспедиции 1913 г. и ее научные результаты

Какие же документы, позволяющие подробно, в деталях восстановить историю работы уникальной экспедиции вглубь Африканского континента, совершенной в 1913 г. русским поэтом Н. Гумилёвым и его спутником по заданию МАЭ, имеются в настоящее время в нашем распоряжении?

Африканский дневник — литературный текст, написанный, скорее всего, с начала апреля до конца мая 1913 г в Харэре. Распространено мнение, что после возвращения из Абиссинии в 1913 г. Гумилёв не редактировал текст «Африканского дневника», может быть, предполагал создать впоследствии большое произведение об этом путешествии. В том числе в письме А.А. Ахматовой от 25 апреля 1913 г. из Джибути он писал: «…Мой дневник идет успешно, и я пишу его так, чтобы прямо можно было печатать. В Джедде с парохода мы поймали акулу; это было действительно зрелище. Оно заняло две страницы дневника».

Дневник состоит из четырех глав. В первой рассказывается об истории организации экспедиции в Абиссинию, отъезде из Петербурга в Одессу и путешествии на пароходе из Одессы через Константинополь, Порт-Саид, Джидду в Джибути. Вторая — о трехдневной остановке в Джибути в ожидании поезда в Дыре-Дауа, полной приключений из-за неисправных железнодорожных путей поездке в Дыре-Дауа и подготовке к пешей части экспедиции в этом городе до отъезда в Харэр. Третья глава содержит впечатления от дороги в Харэр, описание этого города, рассказ о найме слуг и покупке мулов, впечатления от посещения театра в Харэре и губернатора Тафзри Маконына, будущего императора Эфиопии Хайле Селассие I. В ней же рассказывается о почти месячной работе экспедиции в Харэре и его окрестностях в ожидании разрешения на путешествие вглубь страны. Короткая четвертая (явно незавершенная) глава рассказывает об истории Харэра.

В связи с тем, что Гумилёв был репрессирован и хранение документов, связанных с ним, было крайне опасным в 1920–1950-е годы, судьба этой рукописи, как и многих других документов из архива поэта, была крайне сложна и запутанна. Долгое время дневники хранились у Ахматовой, затем она отдала их кому-то на хранение и потеряла след. Одно время дневники хранились у П.Н. Лукницкого, он получил их от второй жены Гумилёва Анны Николаевны Энгельгард в 1920-х годах. На рубеже 1920–1930-х годов, уезжая надолго на Памир, он вернул дневники А.А. Ахматовой. Ахматова в начале войны опять передала дневники кому-то на сохранение. Теперь стало очевидным, что они были у сестры Н.С. Гумилёва А.С. Сверчковой. В 1951 г. Сверчкова переслала их О.Н. Высотскому, сыну Гумилёва от актрисы О.Н. Высотской. В начале 1987 г. О.Н. Высотский передал рукопись в журнал «Огонек» для публикации. Известно, что О.Н. Высотский обещал Л.Н. Гумилёву передать рукопись «дневника» в один из архивов, но не сделал этого до своей смерти, последовавшей 01.09.1992 в г. Кишиневе. Сотрудникам Пушкинского Дома удалось разыскать рукопись в Кишиневе в 2007 г. В настоящее время она хранится в Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН (РО ИРЛИ. Ф. 754. А. I-2. № 28. Л. 1–28). С любезного разрешения дирекции ИРЛИ РАН мы располагаем для работы над проектом публикации материалов экспедиции Н. Гумилёва цифровой копией рукописи. 

Из многочисленных воспоминаний родственников и друзей Гумилёва известно, что Н.Л. Сверчков тоже вел подробный дневник, после возвращения из экспедиции он подготовил свои путевые дневники для публикации и передал их в 1913 г. в издательство З.И. Гржебина. Рукопись не была издана и до настоящего времени о нахождении ее ничего не известно. В воспоминаниях А.С. Сверчковой, матери Н.Л. Сверчкова, содержится отрывок о путешествии сводного брата и сына, записанный с их слов, с интересными подробностями. 

Полевой дневник и полевая опись приобретенных для МАЭ экспонатов этнографической коллекции.

По словам доктора геолого-минералогических наук В.В. Бронгулеева, в частной коллекции которого с начала 1960-х до конца 1980-х годов находились эти документы, рукописи представляли собой «две тетрадочки без обложек размером 10,5 × 17,5 см, скрепленные тонкими железными скобками. Текст написан, скорее всего, черными чернилами, в основном с одной стороны листов, и лишь последние страницы — простым карандашом. Бумага от времени обветшала. К тому же она запачкана и по краям обожжена». 

Одна из этих «тетрадок», состоящая по крайней мере из семи двойных сложенных листов, т. е. 14 страниц, фактически является продолжением «Африканского дневника» и пришла ему на смену, как только члены экспедиции вышли в составе каравана на маршрут, ведущий вглубь страны. Проходя в день от четырех до десяти часов в жару и в сезон дождей, ночуя в палатке или под открытым небом, испытывая жажду и голод, болея лихорадкой (обо всем этом свидетельствуют записи в этом документе), Гумилёв, естественно, был лишен возможности продолжать записывать подробно и в литературной форме свои впечатления. Абсолютно очевидно, что он начал вести записи в форме полевого дневника, коротко записывая основные впечатления дня и сведения о пройденном маршруте и собранных материалах. Более того, при инструктаже Гумилёва и Сверчкова в музее перед отправкой экспедиции им наверняка дали представление о том, что важно записывать в полевой дневник и как вести полевую опись приобретаемых коллекций.

В полевом дневнике Гумилёв ежедневно вел записи в полевых условиях во время экспедиционного маршрута Харэр — Лагахардим с 4 июня по 23 или 25 июля (по старому стилю). Записи каждого из этих дней имеют сквозную нумерацию от 1 до 43 (4 июня — 16 июля). Только одна из этих записей, № 31, имеет указание на реальную дату — 17 июня / 4 июля (с указанием разницы между грегорианским и юлианским календарями). От этой даты восстанавливаются все даты пешего путешествия. Однако запись № 43 и последующая страница дневника рождают массу вопросов: «43) На утро». Создается впечатление, что именно в тот момент, когда Гумилёв решил записать события 16 июля, что-то произошло. Скорее всего, он серьезно болел после посещения Шейх-Хуссейна (об этом есть запись в полевом дневнике рукой Н. Сверчкова) и состояние его ухудшилось.

На противоположной левой странице (следует отметить, что, как правило, записи велись лишь на правой стороне разворота тетрадки, так как из-за плохого качества бумаги чернила проступали на ее оборотной стороне) есть еще несколько обрывочных записей, они идут с верхней части страницы, в обратном порядке и трудно интерпретируются: «53) Дорога / 52) Пришли в Лагахардим / 51) Ушли от монаха / 50) Сидим у монаха / 49) Подходим к монаху / 48) …». Скорее всего, это свидетельствует о том, что по какой-то причине между 43 и 53 днями пешего путешествия Гумилёв не имел возможности делать регулярные записи в дневнике и пытался затем задним числом после 53 дня восстановить пунктирно и кратко некоторые самые важные события. Е. Степанов выдвинул предположение, что поскольку на 42-й день у Гумилёва произошла случайная встреча с известным английским исследователем Абиссинии сэром Чарльзом Фердинандом Рейем (Charles Fernand Rey, 1877–1968), о чем есть запись в дневнике от 15 июля, и два исследователя решили на следующее утро вместе пройти через таможню (у Гумилёва записано: «…мы садимся и решаем ночевать, чтобы завтра вместе пройти таможню — у него кобылы, у меня разрешение»), то, скорее всего, эта попытка оказалась неудачной и европейцы были арестованы на несколько дней. 

Вторая тетрадка была начата для ведения полевой описи приобретенных для МАЭ экспонатов этнографической коллекции еще в Харэре и велась параллельно с «Африканским дневником». Она состоит из пяти двойных сложенных листов, т. е. из десяти страниц. В ней также записи сделаны преимущественно на правых сторонах разворотов и пронумерованы (от 1 до 70). Номера с 1 по 61 приобретены в Харэре (частично, может быть, в Джиджиге), 61–63 — в безымянной деревне в пустыне Аниа близ реки Веби-Шибеле, 64 — в деге близ Гинира (дега — верхний, наиболее прохладный высотный пояс Эфиопского нагорья, расположенный на высоте 2300–4550 м), 65–70 — в Гинире. Приобретенные предметы не только поименованы, но и даются их подробные описания, местные названия, сведения о функциональном применении, магическом значении и т.п.

Несколько слов о поистине загадочной и полной приключений истории этих документов. После гибели поэта эти рукописи хранились у А.Н. Гумилёвой, второй жены Н. Гумилёва. Со слов В.К. Лукницкой известно, что ее супруг, П.Н. Лукницкий, однажды придя к А.Н. Гумилёвой (предположительно в 1925 г.), застал ее за уничтожением бумаг и увидел в горящей печи маленькую тетрадку с почерком Гумилёва, которая уже начала тлеть. Он успел ее вытащить и загасить. Хозяйка не возражала, чтобы Лукницкий забрал эту тетрадь себе. Позднее он будто бы передал ее Ахматовой, выяснив, что записи представляли собой дневник поэта, составленный во время его экспедиции в Абиссинию в 1913 г.

В 1930-е годы, находясь у О.Э. и Н.Я. Мандельштам в Воронеже, Ахматова передала все бумаги на временное хранение С.Б. Рудакову, ленинградскому литератору, который тоже находился в эти годы в ссылке. Ему же передали свой архив и Мандельштамы. О печальной судьбе этого уникального собрания подробно рассказала в своих мемуарах Э. Герштейн. Долгое время считалось, что архив исчез во время войны после гибели на фронте С.Б. Рудакова. Однако позже стало известно, что все сохранилось у его вдовы Л.С. Рудаковой-Финкельштейн. Она распродала архив по частям, в частности две обгоревшие тетрадки с «абиссинскими» записями Гумилёва были проданы московскому библиофилу и коллекционеру В.Г. Данилевскому, у которого их в начале 1960-х годов купил В.В. Бронгулеев. Первая журнальная публикация этих документов появилась в «Нашем наследии» сразу после того, как в журнале «Огонек» был напечатан «Африканский дневник», затем в книге В.В. Бронгулеева. Тексты приводились неполностью и без подробных научных комментариев. Полная публикация предполагалась совместно В.В. Бронгулеевым и А.Б. Давидсоном, последнему была передана ксерокопия дневника. Перед смертью В.В. Бронгулеев продал дневник неустановленному лицу. В наиболее полном виде эта часть документов недавно опубликована Е.Е. Степановым, которому А.Б. Давидсон передал ксерокопию двух тетрадок Н.С. Гумилёва. Ксерокопия также была передана автору настоящей публикации для работы над проектом. Эти тексты требуют дальнейшего комментирования с учетом всех имеющихся материалов.

Полевые этикетки Н.Л. Сверчкова — еще один чрезвычайно важный документ, который велся Н. Сверчковым во время сбора энтомологических коллекций.

Уже говорилось, что Академия наук поручила экспедиции Н. Гумилёва также сбор зоологических коллекций. Упоминание об этой части работы несколько раз встречается на страницах рукописей Гумилёва. В «Африканском дневнике» читаем: «Мой спутник стал собирать насекомых в окрестностях города. Я его сопровождал раза два. Это удивительно умиротворяющее душу занятие: бродить по белым тропинкам между кофейных полей, взбираться на скалы, спускаться к речке и везде находить крошечных красавцев — красных, синих, зеленых и золотых. Мой спутник собирал их в день до полусотни, причем избегал брать одинаковых». Например, в полевом дневнике читаем: «2) Вышли в 11. Утром Коля собрал много насекомых» и т.д. Логично предположить, что если такие коллекции были собраны, то они должны были попасть на хранение в Зоологический музей Императорской Академии наук и вполне вероятно сопровождаться документами собирателя. Так оно и оказалось. В июне 2007 г. мы обнаружили в документах Зоологического музея Зоологического института РАН опись коллекции № 283, поступившей в музей 18.10.1913 г. от Н.С. Гумилёва.

Согласно этой описи, в музей продано 1882 экспоната из отрядов Coleoptera (Жесткокрылые, или жуки) — 1062; Diptera (Двукрылые) — 54; Hymenoptera (Перепончатокрылые) — 74; Lepidoptera (Чешуекрылые, или бабочки) — 125; Planipennia (Сетчатокрылые) — 8; Mecoptera (Скорпионницы) — 1; Odonata (Стрекозы) — 2; Isoptera (Термиты) — 1; Orthoptera (Прямокрылые) — 109 и личинок — 65; Dermatoptera (Прямокрылые, подотряд Уховертки) — 9; Heteroptera (полужесткокрылые, или клопы) — 248 и личинок — 98; Homoptera (Равнокрылые) — 26. Место сбора записано как «Арусси к юго-востоку от Абиссинии».

Наибольший интерес представляют приложенные к описи 26 карточек (разрезанные пополам листы бумаги), которые содержат дату сбора части коллекции, географическое место сбора, характеристику местности (кола, дега и пр.), ряд других сведений. Всего описаны условия сбора коллекций насекомых в течение 35 дней работы экспедиции с 26 апреля по 1 августа 1913 г. Приведем в качестве примера текст одной из карточек: «30-го июня 1913 г. / Дега / На запад от Шейх-Гуссейна по дороге в “Гинир” / Найдены на кустарниках и на цветах в траве / днем (4 часа) / клещ снят с мула. / Собрал Н.Л. Сверчков / из экспе.[диции] Н. Гумилёва».

Существенно то, что все карточки датированы и указан географический пункт работы. Эта информация крайне важна для восстановления истории экспедиции.

Вторая группа рукописных документов, которая позволяет восстановить историю Абиссинской экспедиции 1913 г. Н.С. Гумилёва, это учетно-хранительская документация МАЭ РАН. Речь идет об описях коллекций, которые были оформлены после возвращения Н.С. Гумилёва и Н.Л. Сверчкова в Петербург 20 сентября 1913 г.

Уже 26 сентября они передали этнографические коллекции МАЭ, о чем свидетельствуют записи на обложках описей коллекций. Коллекция фотонегативов была отдана в музей позже, в январе 1914 г.

Вопрос о передаче коллекций музею был связан с получением денежной компенсации в 400 рублей, которые были выделены Академией наук. Эта сумма не была по ряду причин получена Гумилёвым до отъезда в экспедицию, он занял ее у кого-то из родственников или друзей, и деньги надо было получить как можно скорее. Но случилось это, судя по документам, хранящимся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН, только в январе 1914 г. 

В МАЭ хранятся шесть этнографических коллекций, связанных с африканскими путешествиями Н. Гумилёва, четыре их них собраны в результате экспедиции 1913 г. 

Опись коллекции МАЭ № 2154. Предметы быта и культа, народ — харрари, местность — Харарская возвышенность, 41 ед. хр. Сопоставление этой описи и полевой описи приобретенных экспонатов показывает, что все они были куплены в Харэре у нескольких информантов: 17 мая в доме хараритянина, старого певца при мечети (см. запись в полевой описи: «17 мая 1913 г. эксп[едицией] Гумилёва приобретены в доме старого певца при мечети, хараритянина, за шесть талеров следующие вещи, по общему в доме утверждению, все чисто местные»); 18 мая в доме старухи хараритянки (см. запись в полевой описи: «18 мая 1913 г. эксп[едицией] Гумилёва приобретены в доме старухи хараритянки за 13 тал[еров] сл[едующие] в[ещи]»); у женщин-продавщиц на базаре в Харэре. Написана рукой Н.С. Гумилёва. 

Опись коллекции МАЭ № 2155. Предметы быта и культа, народ — сомали, местность — северо-западная часть Сомалийского полуострова, 36 ед. хр. Практически вся коллекция приобретена, согласно полевой описи, 18 мая у «у заезжего сомалийца… следующие вещи, употребляемые племенем Хабрауал в центре и на западе Сомалийского полуострова». Часть экспонатов для музея приобретена также во время поездки в Джиджигу. Написана рукой Н.С. Гумилёва.

Опись коллекции МАЭ № 2156. Предметы быта и культа, народ — галла (коту и арусси), местность — Харарское плоскогорье, Мета, Анниа, Бали, Арусси, 26 ед. хр. Частично экспонаты этой коллекции приобретены в Харэре на базаре, частично — в безымянной деревне в пустыне Аниа и в городе Гинир. Написана рукой Н.С. Гумилёва.

Перед выездом в экспедицию Н. Гумилёв подарил МАЭ четыре экспоната приобретенных во время своих предыдущих поездок в Абиссинию. Эта коллекция МАЭ № 2131 была зарегистрирована 23 июля 1913 г. хранителем африканских коллекций МАЭ Я.В. Чекановским. На обложке описи указано: народ — абиссинцы, местность — Абиссиния. 

В музее также храниться коллекция МАЭ № 5376 — четыре абиссинские картины, привезенные Н. Гумилёвым из путешествия 1910–1911 гг. В 1936 г. музей приобрел их у художницы Е.С. Кругликовой, которая получила их когда-то в дар от Гумилёва. Еще две картины, очевидно того же автора, хранятся в Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН и были переданы туда из семейного архива Лукницких. Вполне вероятно, что автором некоторых их этих картин является художник Ато-Энгедуарк, так как в записках П.Н. Лукницкого о встречах с А.А. Ахматовой читаем: «В Африке постоянно видался с посланником в Аддис Абебе Чемерзиным и с доктором при этом посланнике Кохановским, с Ато-Энгедуарком — абиссинским художником».

Таким образом, в МАЭ РАН находятся 107 экспонатов, собранных Н.С. Гумилёвым во время его африканских путешествий. 

К коллекции 2156 приложена уже упоминавшаяся Синяя тетрадь с надписью «Галласские, харраритские, сомалийские и абиссинские вещи, собранные экспедицией Н.С. Гумилёва 1913 г от 1-го мая до 15-го августа».

Обложка разрисована рукой Гумилёва: голова африканца, белый человек в тропическом шлеме, фигурки зверей и череп, на обложке также есть надпись, видимо относящаяся к рисунку, изображающему человека в тропическом шлеме: «Н. Сверчков». Тетрадка содержит чистовую запись со списком всех приобретенных Гумилёвым для музея коллекций. Скорее всего, этот документ был составлен после завершения пешего маршрута экспедиции. В этой же тетрадке приведен рисунок с планом путешествия.

Таким образом, мы располагаем тремя вариантами описания Н.С. Гумилёвым приобретенных им для МАЭ экспонатов этнографической коллекции: полевая опись, чистовая опись собирателя, музейная опись коллекции. Сопоставление этих трех текстов представляется чрезвычайно интересным, так как бросается в глаза стремление автора в процессе приобретения предметов как можно более подробно расспросить информантов и получить подробную легенду, которая также записывалась, часто с указанием источника информации. 

Коллекция МАЭ № 2198 также содержит большой и чрезвычайной важный материал Абиссинской экспедиции 1913 г. Это, как записано на первом листе музейной описи, «Негативы из Абиссинии и страны Галла, абиссинцев, галласов, сомальцев, хараритян». На обложке описи читаем: время поступления — январь 1914 г.; собиратель — Николай Леонидович Сверчков; способ приобретения — командировка; местность — Абиссиния, Страна Галла; народ — Галласы, Абессинцы, Сомалийцы, Харарцы; состав коллекции — негативы (4,5 × 6 см.); документы — опись г-на Сверчкова на 8 листах; число предметов — 245; регистратор — г-н Сверчков; время регистрации — январь 1914 г.; примечания — негативов: 242.

На записке, подколотой к внутренней стороне обложки описи, есть запись: «Коллекция 2198; Отсутствуют №№: 112, 169, 173; Разбиты №№: 153, 159. Негативы были промыты на Ленинградской студии документальных фильмов в мае 1988 г. С них были сделаны контрольные отпечатки (хранятся в отделе Африки)». В конце последней страницы описи запись следующего содержания: «Регистрировал Н.Л. Сверчков 8-го января 1914 г.».

В некоторых публикациях указывается на то, что фотографирование в экспедиции занимался Н.Л. Сверчков. В основном при этом ссылаются на запись в воспоминаниях А.С. Сверчковой, сводной сестры Н.С. Гумилёва и матери Н.Л. Сверчкова, которая пишет: «В 1913 г. Николай Степанович поехал [в Абиссинию] вторично, пригласив в качестве фотографа и препаратора племянника Колю Маленького». Эта же точка зрения была отражена и в книге А.Б. Давидсона, который писал «Почти две с половиной сотни негативов — тоже результат экспедиции. Фотографировал и составлял опись Коля Сверчков. Составляя опись, он никак не систематизировал снимки. Должно быть, перечисляя их в том порядке, как они лежали перед ним в тот момент». Об этом же формально говорит цитированная выше запись на обложке музейной описи: «Собиратель — Николай Леонидович Сверчков».

Однако есть по крайней мере два неоспоримых свидетельства о том, что фотографированием во время экспедиции, наряду с Н.Л. Сверчковым, занимался и сам Н.С. Гумилёв. Во-первых, на ряде фотографий этой коллекции мы видим Н.Л. Сверчкова, т.е. эти кадры сделал Гумилёв. Во-вторых, в опубликованном не так давно «Африканском дневнике» Н.С. Гумилёва читаем: «Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства». Там же можно найти свидетельство тому, что часто фотографированием оба участника экспедиции занимались вместе. Выше уже рассказывалось, как участники экспедиции фотографировали губернатора Харэра и будущего императора Эфиопии. Такие же свидетельства можно найти и в полевом дневнике, он в том числе содержат такие записи: «5) Все леса; гора Фурда; много фотографий вечером проявление»; «13) Стрелял по вороне. Пули скользят по перьям. Абиссинцы говорят, что это вещая птица. Вечером проявляли»; «24) …Потом после тяжелого сна фотографировали книгу и город»; «37) Идем пять ч[асов] на северо-восток; убили двух уток; много снимали в деревне». Очевидно, что если бы фотографированием и проявкой негативов занимался один Сверчков, то эти записи выглядели бы по-другому. Фотографии со страницами священной книги Шейх Хуссейна зарегистрированы в коллекции МАЭ № 2198 двумя группами, на одних фотографиях очевидно книгу держит Сверчков, а фотографирует Гумилёв, на других, наоборот, книгу держит Гумилёв, а снимает Сверчков.

Подписи к негативам содержат достаточно подробные этнографические комментарии. Складывается впечатление, что у участников экспедиции было по крайней мере два фотоаппарата (по размеру негативов ясно, что это были портативные камеры типа «Kodak Box», которые позволяли оперативно делать снимки в полевых условиях) и во время поездки и после возвращения до середины января 1914 г. негативы хранились раздельно. Тогда вполне логично допустить, что сначала подряд регистрировались негативы, сделанные одним из участников экспедиции, а затем сделанные другим. Эта гипотеза требует тщательной проверки. 

Коллекция негативов экспедиции Гумилёва представляет огромный интерес с точки зрения истории фотографии. Не меньшее значение она имеет с точки зрения уникального источника по этнографии Африки — это одна из самых ранних коллекций этнографических снимков с территории Восточной Африки, задокументировавшая бытовые сцены на улицах селений и деревень, население страны, одежда, жилище, бытовая утварь, памятники архитектуры и письменности, пейзажи. Многие снимки отражают уже давно исчезнувшую традиционную культуру народов Восточной Африки, запечатленную до начала интенсивных контактов местных жителей с европейцами. Несомненный интерес коллекция представляет и в связи с ее авторством, так как она связана с именем одного из самых популярных российских поэтов, интерес к творчеству и жизни которого огромен. 

Архивные документы по организации экспедиции Н. Гумилёва 1913 г. в Абиссинию. В Санкт-Петербургском филиале Архива РАН хранится ряд документов и писем, связанных с организацией и проведением Абиссинской экспедиции Н.С. Гумилёва 1913 г. Многие из них выявлены А.Б. Давидсоном и частично опубликованы в его монографиях. Это письма академика В.В. Радлова директору-распорядителю правления Добровольного флота с просьбой предоставить бесплатный проезд Н. Гумилёву и Н. Сверчкову; в Главное артиллерийское управление о выделение винтовок и патронов к ним; письмо Поверенному Российской империи в Абиссинии Б.Л. Чемерзину; копия открытого листа, выданного Н. Гумилёву. Имеются в архиве и ответные письма адресатов. 

Письма Н Гумилёва из экспедиции 1913 г. В публикациях переписки поэта с его корреспондентами, в первую очередь с женой А.А. Ахматовой, можно найти ряд писем, написанных накануне путешествия и по дороге в Абиссинию. Также Н.С. Гумилёв несколько раз писал открытки и письма директору МАЭ В.В. Радлову и главному хранителю МАЭ Л.Я. Штернбергу.

Сборник стихов Н. Гумилёва «Шатер», переводы абиссинского фольклора. Убежден, что в качестве итогов экспедиции 1913 г. можно рассматривать и абиссинский цикл стихотворений Гумилёва, опубликованный в сборнике стихов «Шатер» (1921). (рис. 12 (“Шатер”, обложка) - подпись в специальном файле!!!)  Но наибольшее отношение к его научным интересам, конечно же, имеют стихотворные переводы абиссинского фольклора. Сбор фольклорных текстов поэт начал во время своих первых поездок в Абиссинию. В сборнике «Чужое небо» (1911) был опубликован цикл стихотворений «Абиссинские песни», основанный на местном фольклоре. В него вошли стихи «Военная», «Пять быков», «Невольничья», «Занзибарские девушки». Как позже разъяснил сам поэт, цикл не является переводами фольклорных текстов, а написан по мотивам его впечатлений от собранных и записанных песен населения Абиссинии. В «Африканском дневнике» Н.С. Гумилёва можно найти рассуждение о фольклоре сомалийцев и прозаическое переложение одного из фольклорных текстов:

Сомалийцы обнаруживают известный вкус в выборе орнаментов для своих щитов и кувшинов, в выделке ожерелий и браслетов, они даже являются творцами моды среди окружающих племен, но в поэтическом вдохновении им отказано. Их песни, нескладные по замыслу, бедные образами, ничто по сравнению с величавой простотой абиссинских песен н нежным лиризмом галласских. Я приведу для примера одну, любовную… 

«Беррига, где живет племя Исса, Гурти, где живет племя Гургура, Харар, который выше земли данакилей, люди Галь-бет, которые не покидают своей родины, низкорослые люди, страна, где царит Исаак, страна по ту сторону реки Селлель, где царит Самаррон, страна, где вождю Дароту Галласы носят воду из колодцев с той стороны реки Уэба, — весь мир я обошел, но прекраснее всего этого, Мариан. Магана, будь благословенна. Рераудаль, где ты скромнее, красивее и приятнее цветом кожи, чем все арабские женщины». 

Известно, что после поездки 1913 г. Н.С. Гумилёв перевел двенадцать записанных им абиссинских песен.

Возможно, он сделал это с французских подстрочников, которые были подготовлены для него переводчиком экспедиции. Рукопись этих переводов сохранилась в архиве Михаила Лозинского и была впервые опубликована в 1988 г. Ряд текстов, однако, остался до сих пор не опубликован. В отличие от песен в сборнике «Чужое небо», это подлинные абиссинские песни. В них упоминаются император Менелик и государственные мужи времени его царствования. Эти песни помогают представить Абиссинию, какой ее видел Гумилёв. К своим переводам он дал примечание: «Напечатанные здесь песни собраны мною в течение трех моих путешествий в Абиссинию и переданы по возможности буквально. Ни одно еще, насколько мне известно, не было переведено на европейские языки. Свежесть чувства, неожиданность поворотов мысли, и подлинность положений делает их ценными независимо от экзотичности их происхождения. Их примитивизм крайне поучителен, наряду с европейскими попытками в том же роде». 

Вернемся к сборнику стихов Н. Гумилёва «Шатер». В 1921 г. в Севастополе вышел один из последних прижизненных сборников Н. Гумилёва «Шатер», целиком посвященный стихам на африканские темы. Существует представление, что во многих своих стихах, посвященных Африке, поэт «грезит» о далеком континенте и стихи его далеки от исторических и даже географических реалий. 

Этому представлению во многом способствовала А.А. Ахматова, утверждавшая, что большинство африканских стихов Гумилёва (в том числе весь сборник «Шатер»), основаны не на личных впечатлениях, а задуманы еще до путешествий, во всяком случае до последнего 1913 г. По ее мнению, «Шатер» готовился как пособие в стихах для изучения географии по заказу известного издателя З.И. Гржебина.

Последние исследования и находки в архивах показывают тем не менее, что к африканским реалиям в своих стихах Гумилёв подходил особенно тщательно и кроме бесценного полевого опыта прекрасно знал литературу по истории и культуре народов Африки.

Комментарии члена-корреспондента АН СССР профессора Д.А. Ольдерогге к сборнику стихов «Шатер». В своей книге А.Б. Давидсон сообщил, что ленинградский литературовед В.А. Мануйлов создал уникальный документ к биографии Гумилёва. Он дал основателю российской школы африканистики, многолетнему руководителю отдела этнографии Африки МАЭ члену-корреспонденту АН СССР Дмитрию Алексеевичу Ольдерогге свой экземпляр «Шатра» и попросил его прокомментировать.

Все поля страниц этого сборника Дмитрий Алексеевич исписал своим бисерным почерком (по мнению А.Б. Давидсона, это произошло накануне Великой Отечественной войны или сразу после нее). Эти пояснения имен и названий к стихам об Африке, научные комментарии специалиста никогда прежде не публиковались, кроме отдельных выдержек в упомянутой выше книге А.Б. Давидсона. Они заслуживают подробной публикации, и особенно интересно сделать это в контексте ввода в научный оборот материалов Абиссинской экспедиции Н.С. Гумилёва по заданию академического музея, в котором всю свою жизнь проработал автор комментариев к стихам поэта. Этот экземпляр «Шатра», когда-то принадлежавший В.А. Мануйлову, был им при жизни подарен одному их своих учеников, выдающемуся специалисту по истории русской поэзии конца XIX — начала ХХ в. академику А.В. Лаврову. Академик Лавров любезно предоставил мне для копирования этот уникальный документ. 

© МАЭ РАН, 2021

© Ю. К. Чистов