Глава 1. Путешествия Н. Гумилёва в Абиссинию 1909–1911 гг.
Легенд и догадок по поводу этих путешествий более, чем достаточно. Особенно много было высказано недостоверных предположений в конце 1980-х — 1990-х годах, когда имя поэта было реабилитировано и начали появляться в печати не только его стихи и проза, но и статьи и книги о его жизни и творчестве. Подавляющее число публикаций затрагивало тему «Гумилёв и Африка», делались попытки объяснить его странное увлечение путешествиями в экзотические страны, африканские циклы стихов в сборниках «Чужое небо» и «Шатер». Предположения были подчас достаточно диковинными: то Гумилёв представлялся «конкистадором», «русским “Киплингом”», то утверждалось, что он ездил в Африку по заданию армейской разведки, то причиной поездок оказывалась любовь к эфиопской красавице. Позже стало появляться в печати эпистолярное наследие поэта, где часто фигурировала тема Африки, были опубликованы важнейшие документы, связанные с экспедицией в Абиссинию в 1913 г., — «Африканский дневник» и Полевой дневник этого последнего и главного путешествия.
Во многих публикациях писали о том, что в Музее антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН хранятся этнографические коллекции, привезенные экспедицией Н. Гумилёва в Абиссинию, коллекция фотографий, сделанных в этой поездке, ряд других важных архивных документов.
Постараемся коротко суммировать здесь все, что известно о поездках Гумилёва в Африку до 1913 г.
Самый спорный до сих пор остается вопрос, когда Николай Гумилёв в первый раз ступил ногой на африканскую землю. Было ли это в 1907 или в 1908 г.?
Документальных свидетельств о поездке в Египет (Каир?) в 1907 г. нет никаких. Есть только косвенные предположения, основанные на прочтении опубликованного в 1907 г. в журнале «Сириус» под псевдонимом Анатолий Грант рассказа «Вверх по Нилу». В коротком интервью Н. Берберовой летом 1921 г. на вопрос «Как вы попали в Африку в первый раз?», Гумилёв ответил: «Я жил под Петербургом, было лето, но я не мог согреться. Уехал на юг — опять холодно. Уехал в Грецию — то же самое. Тогда я поехал в Африку, и сразу душе стало тепло и легко». При этом якобы имелось в виду лето 1907 г.
В июне 1907 г. Н. Гумилёв из Петербурга едет в Севастополь, где на даче жила Анна Горенко (Ахматова). После неудачного объяснения в любви, Гумилёв сел на пароход «Олег» до Константинополя, и далее его маршрут лежал по Средиземному морю в Марсель и Париж. О том, как прошел тогда месяц его странствий, можно только догадываться. Может, пароход и делал остановку в Каире. Но нет никаких документальных свидетельств о том, что он побывал летом 1907 г. в Египте.
О поездке Гумилёва в Египет в 1908 г. есть основания говорить с бóльшей уверенностью. Утром 10 сентября 1908 г. он приехал в Одессу и в тот же день на пароходе «Россия» отправился в Синоп. Там пробыл четыре дня в карантине, дальше — в Константинополь, а 1 октября Гумилёв в Александрии, 3-го — в Каире. Он осматривал достопримечательности, посетил сад Эзбекие, купался в Ниле.
Как странно — ровно десять лет прошло
С тех пор, как я увидел Эзбекие,
Большой каирский сад, луною полной
Торжественно в тот вечер освещенный.
(Н. Гумилёв, «Эзбекие». 1917)
Из Египта Николай Гумилёв писал В.Я. Брюсову: «Дорогой Валерий Яковлевич, я не мог не вспомнить Вас, находясь “близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра”. Но увы! Мне не удается поехать вглубь страны, как я мечтал. Посмотрю сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда, но только не в Рим. Может быть, в Палестину или Малую Азию». Но и поездка в Палестину и Малую Азию не состоялась.
Первое серьезное и длительное путешествие, в котором Н. Гумилёв побывал и в Абиссинии (Эфиопии) осуществилась с декабря 1909 по январь 1910 г.
Уже за полтора года до этого в июле 1908 г. он сообщил В.Я. Брюсову, что намеревается осенью «уехать на полгода в Абиссинию, чтобы в новой обстановке найти новые слова…». Документальные свидетельство об этой недолгой поездке ограничиваются несколькими письмами, которые Гумилёв послал своим корреспондентам в Петербург. Как мне представляется, основной причиной этой поездки было вполне романтическое желание оказаться в глубинных районах Африканского континента, а также поохотиться на диких зверей. Почему-то особенно часто упоминалась охота на леопардов, несколько шкур которых он привез в Петербург.
В письме В.Я. Брюсову 3 декабря, посланному во время стоянки парохода в Варне, Гумилёв писал: «Застрелю двух, трех павианов, поваляюсь под пальмами и вернусь назад, как раз, чтобы застать Ваши лекции в “Академии Стиха”». Об охоте он пишет и в ряде других писем. Настроение путешественника и охотника в экзотической Африке наиболее ярко он выразил еще в одном письме В.Я. Брюсову 24 декабря 1909 г. уже из Джибути, направляясь из этого портового города вглубь Абиссинии: «Завтра еду вглубь страны, по направленью к Аддис-Абебе, столице Менелика [императора Абиссинии. — Ю.Ч.]. По дороге буду охотиться. Здесь уже есть все, до львов и слонов включительно. Солнце палит немилосердно, негры голые. Настоящая Африка. <…> Если меня не съедят, я вернусь в конце января».
Планировалось, что в это путешествие Гумилёв поедет вместе с крупнейшим русским поэтом Серебряного века и его другом Вяч. И. Ивановым. Но отправиться Гумилёву в путешествие пришлось одному, Иванов не смог присоединиться к нему, как они договаривались, в Каире.
Очевидно, Гумилёв доплыл от Одессы до Каира далее из Порта-Саида до Джибути (сегодня столице одноименного государства Джибути, а в то время французской колонии), города, который одновременно являлся морскими воротами в Абиссинию. Из Джибути он проделал пеший или верхом на мулах путь до абиссинских городов Дыре-Дауа (который в то время только еще строился в связи со строительством железной дороги Джибути — Дыре-Дауа — Аддис-Абеба) и Харэра. В январе он впервые оказывается в Харэре, самом известном мусульманском центре Восточной Африки. Пишет поэту М. Кузьмину: «…пишу уже из Харара. Вчера сделал двенадцать часов (70 километров) на муле, сегодня мне предстоит ехать еще 8 часов (50 километров), чтобы найти леопардов. Так как княжество Харар находится на горе, здесь не так жарко, как было в Дир-Абауа [видимо, описка — Дыре-Дауа. — Ю.Ч.], откуда я приехал. Здесь только один отель и цены, конечно, страшные. Но сегодня ночью мне предстоит спать на воздухе, если вообще придется спать, потому что леопарды показываются обыкновенно ночью». И далее: «Как видишь из этого письма, я совсем забыл русский язык; здесь я говорю на пяти языках сразу. Но я доволен своей поездкой. Она меня пьянит, как вино». Следует обратить особое внимание на фразу «здесь я говорю на пяти языках сразу». Кроме французского — языка европейцев в Джибути и Дыре-Дауа, думаю, можно говорить о том, что у него просыпается интерес к культуре местных народов «галла» (оромо) и харарритов, и он учит местные языки и пробует на них разговаривать. История двух последующих путешествий в Абиссинию 1909–1910 и 1913 гг. подтверждает это предположение.
Полугодовое путешествие в Африку — Египет и Абиссинию — с октября 1910 по март 1911 г. — наименее документированная и самая загадочная поездка Н. Гумилёва. В начале сентября 1910 г. Ахматова, уехавшая к матери в Киев, неожиданно получает письмо от Гумилёва: «Если хочешь меня застать, возвращайся скорее, потому что я уезжаю в Африку». 23 сентября Гумилёв выехал из Петербурга в Одессу и там сел на пароход до Константинополя. В тот же день Анна Ахматова сообщила начинающему поэту А. Г. Архангельскому, который был связан общей работой с Гумилёвым, что «Николай Степанович Гумилёв вчера уехал на 4 месяца в Африку». То есть в этот раз заранее планировалось длительное путешествие. Еще одно письмо Гумилёва чрезвычайно важно для понимания планов и сроков его предстоящего путешествия. Он пишет В. Я. Брюсову 2 сентября 1910 г. из Царского Села: «Дней через десять я опять собираюсь ехать за границу, именно в Африку. Думаю через Абиссинию проехать на озеро Родольфо, оттуда на озеро Виктория и через Момбаз в Европу. Всего пробуду там месяцев пять». Момбаз — это Момбаса, портовый город на берегу Индийского океана, входивший в те годы в состав английской колонии Кения. Это юг Кении и на 4° южнее экватора. Затевался огромный и очень трудный маршрут, и мы до сих пор не знаем, осуществился ли он. Но об этом ниже.
От шестимесячного путешествия 1910–1911 гг. сохранилось лишь четыре письма (вернее, три открытки и одно письмо). Первая открытка отправлена Е. А. ЗноскоБоровскому, близкому другу и секретарю редакции «Аполлона», 7 октября из Константинополя, где Гумилёв обещает прислать поэму (речь идет о поэме «Открытие Америки») в журнал «Аполлон» через неделю. Через шесть дней, 13 октября, он посылает поэму редактору журнала С. К. Маковскому и в письме упоминает о следующих пунктах своего путешествия в эти дни: Кипр — Бейрут — Порт-Саид. Далее Гумилёв планировал оказаться в Порт-Судане, портовом городе на Красном море, на северо-востоке Судана или в Джедде (совр. Джидда — портовый город на восточном берегу Красного моря в Саудовской Аравии, на другом берегу от Порта-Судана). Встает очевидный вопрос, зачем Гумилёву было планировать посещение этого города? Еще одна загадка этого же письма Маковскому содержится во фразе «Я попросил бы, если это не очень затруднит “Аполлон”, выслать мне переводом (почтовым или банковским) в Момбазу (Восточная Африка) 150 или 200 р. на обратный путь». То есть пока в силе остается план завершить многомесячное путешествие в Момбасе и оттуда возвращаться назад в Европу.
Следующая открытка была послана поэту Вяч. Иванову 23 октября из Шеллала, небольшой древней деревни на берегу Нила, чуть южнее Асуана в Верхнем Египте. Гумилёв написал другу, с которым год назад планировал поездку по Нилу: «…попав в места, о которых мы столько говорили в прошлом году, я не смог удержаться от искушенья напомнить Вам о своем существовании этой открыткой».
Если попытаться реконструировать маршрут Н. Гумилёва в те дни, то самым логичным предположением будет плавание из Порт-Саида по Нилу по маршруту Думьят — Кена — Карнак — Луксор — Ассуан. Далее сухопутным путем через нильские пороги от Асуана до упомянутого выше Шеллала и затем опять вверх по Нилу от Шеллала через Абу-Симбел до Вади-Хальфа в Нубии (Северном Судане). В то время Вади-Хальфа уже была связана с Порт-Суданом железной дорогой, и это расстояние поезд покрывал за один день.
Далее можно с уверенностью предположить, что из Порта-Судана Гумилёв за несколько часов переплывает Красное море в Джидду. Оттуда 26 октября он посылает Е. Зноско-Боровскому открытку: «Я уже в Джедде. Здесь очень жарко, очень грязно, удивительно зеленый цвет воды, много акул и могила Евы. Я совершил туда паломничество… Через три дня я буду уже в Джибути». Про ловлю акул именно в Джидде Гумилёв расскажет в своем «Африканском дневнике» 1913 г. Тема «могилы Евы» возникнет в стихотворении Гумилёва «Ева и Лилит», написанном 21 июня 1911 г.
Дальше с конца октября 1910 до конца марта 1911 г., т.е. возвращения в Петербург, мы пока не знаем ни единого письма Н Гумилёва. Это самый недокументированный этап его путешествия.
Правда, есть еще несколько документов, которые дают представление о путешествии Н. Гумилёва с 29 октября 1910 г. по 14 января 2011 г. Это письма дипломата Б. А. Чемерзина, который с июля 1910 по июнь 1914 г. был и.о. поверенного в делах Русской дипломатической миссии в Абиссинии, и его жены А. В. Чемерзиной. Эти 206 писем, переписанных в три тетради сестрами А. В. Чемерзиной, находились до недавнего времени в частной коллекции петербургского востоковеда и историка Эфиопии В. С. Ягья (1938–1920) и частично публиковались именно в связи с упоминаемым в них Н. Гумилёвым. В них есть три эпизода, связанных с именем поэта зимой 1910–1911 гг.
19 ноября 1910 г. Анна Чемерзина пишет: «Сегодня у нас завтракал русский корреспондент “Речи” и журнала “Аполлон”… Н. С. Гумилёв, приехал изучать абиссинские песни… Он сообщил нам, что приехал одновременно с нашей горничной, женой Дмитрия, и заботился о ней служа ей переводчиком в Джибути и Дире-Дауа». Два важных момента: Гумилёв сообщил, что его цель — собирать абиссинские песни, а вовсе не охотиться, как он сообщал друзьям и знакомым ранее, и второе — в Джибути и ДыреДауа он помогал новой горничной Чемерзиной в качестве переводчика. То есть опять свидетельство знания или по крайней мере изучения местных языков. Или он переводил с французского? В городах может быть и с французского, а вот во время пешего путешествия из Джибути в Дыре-Дауа, скорее всего, понадобились местные языки. Вместе с тем можно предположить, что пешее или на мулах путешествие Гумилёва из Джибути через Дыре-Дауа в Аддис-Абебу (поезда в то время еще не ходили даже от Джибути до Дыре-Дауа) продолжалось с 29–30 октября по 18 ноября, т. е. около 20 дней. За эти дни он прошел или проехал частично верхом около 760 км, т. е. передвигался по 35–40 км в день.
Следующее письмо Чемерзиной, в котором говорится о Гумилёве, датировано 1 января 1911 г.: «Здесь у нас в Аддис-Абебе проживает временно декадентский поэт Гумилёв, окончивший Сорбонну [на самом деле, недолго проучившийся там. — Ю.Ч.] и числящийся теперь на последнем курсе Петербургского университета. В мае мес.<яце> он женился на киевлянке, а уже в августе в конце выехал в Абиссинию… Вероятно, он скоро уезжает через пустыню и Черчер; решил предпринять этот путь, после тысячи самых невероятных проектов. Видимо, он богатый человек, очень воспитанный и приятный в обращении… 25-го декабря весь дипломатический корпус был зван на обед в Геби [дворец императора в Аддис-Абебе. — Ю.Ч.]. <…> Борис [Чемерзин. — Ю.Ч.] устроил приглашение Гумилёву, который остался очень доволен всем, что видел».
Еще одна запись от 14 января (тоже по ст. ст.) упоминает о том, что Н. Гумилёв Рождество тоже провел в доме Чемерзиных. Таким образом, как минимум до середины января Гумилёв оставался в Аддис-Абебе.
В архиве МАЭ РАН храниться также написанная на амхарском языке датированная 27 ноября по ст. ст. 1910 г. подорожная, выданная Н. Гумилёву Гебре Селласе, секретарем императора Менелика II: ««Министр-секретарь эфиопского государства… разрешает человеку из Московского государства по имени Гумилёв, с которым будет это письмо, отправиться к озеру Звай, взяв с собой четыре ружья, четверо проводников и пять мулов. Когда он туда пойдет и когда будет возвращаться, разрешается ему пройти по понравившейся ему дороге». Озеро Звай находится примерно в 160–170 км на юг от Аддис-Абебы и упоминается в Африканском дневнике Гумилёва 1913 г. как одна из предполагавшихся точек маршрута экспедиции 1913 г. Мы не знаем, воспользовался ли Гумилёв в конце 1910 — начале 1911 г. этим документом, но вполне возможно, что он совершил такую поездку.
Еще один эпизод из жизни Гумилёва в Аддис-Абебе зимой 1910–1911 гг. описан в пятой главе его прозаического произведения «Африканская охота», а именно поездка в имение молодого, знатного и богатого абиссинца лидж Адену (лидж — амх. «ребенок», титул, который давался отпрыскам царского рода), которое находилось в 150 верстах (160 км), «двух днях верховой езды» от столицы, для облавной охоты на гиен и леопардов. Или здесь идет речь о поездке в имение абиссинского принца на озере Звай?
Возможно, знакомство с героем этого рассказа, лидж Адену, произошло на «рождественском» приеме во дворце императора Менелика, где, по словам Чемерзиной, принимало участие от 5 часов утра до 6 часов вечера почти три тысячи человек, в том числе все офицеры армии, вся знать и все крупные чиновники страны. Скорее всего, там же Гумилёв познакомился со знаменитым художником Ато Энгедуарком, чьи акварели, © МАЭ РАН, 2021 © Ю.К.Чистов, 2021 как и акварели других эфиопских художников, он привез в 1911 г. в Петербург. Часть из них хранится в коллекциях нашего музея. А. Ахматова в разговоре с П. Н. Лукницким, говоря о путешествии мужа в 1910–1911 гг., упоминала это имя: «В Африке постоянно видался с посланником в Аддис-Абебе Черемзиным и с доктором при этом посланнике Кохановским, с Ато Энгедуарком — абиссинским художником». Известна также статья Гумилёва «Искусство в Абиссинии» в «Синем журнале» от 23 апреля 1911 г.
Еще одно знакомство могло состояться в Аддис-Абебе или Джибути с человеком по имени Ато Иосиф. В. Лукницкая пишет: «Б. А. Чемерзин сообщает, что в Джибути Н. Г. [Николай Гумилёв. — Ю.Ч.] должен был знать Ато-Иосифа — абиссинского представителя, который мог помогать ему в собирании песен и этнографических предметов, потому что сам, кажется, был поэтом». Ато Иосиф — примечательная фигура в истории Абиссинии конца XIX — начала XX в., его связывали дружеские и деловые отношения с Артуром Рембо и русским офицером Н. С. Леонтьевым, который организовал в конце XIX в. несколько экспедиций в Абиссинию от имени Русского географического общества, Красного креста и других организаций, в том числе с целью налаживания дипломатических отношений между странами и помощи в организации в Абиссинии регулярной армии. Леонтьев организовал также посольство из Абиссинии в Россию в 1895 г. и выдал Ато Иосифа за секретаря эфиопской дипломатической миссии. По возвращении Ато Иосифа на родину он был арестован императором Менеликом за самозванство, но позже сумел войти в доверие к негусу и много лет был его представителем в Джибути.
Таким образом, мы видим, что формирующиеся в 1910–1911 гг. новые интересы Николая Гумилёва в Абиссинии стали включать уже не только охоту и, как он это называл, «эскапады», а изучение местных языков, собирание местного фольклора (включая его поэтические переводы) и этнографических коллекций, знакомство с местным искусством. В 1913 г., готовясь в экспедицию от Музея этнографии, он подарил МАЭ этнографическую коллекцию из восьми предметов, которая была зарегистрирована под номером МАЭ № 2131 куратором африканских коллекций МАЭ доктором Я. Чекановским 23 июля 1913 г. Отметим, что под номером 2131-1 этой коллекции зарегистрирован «Кусок слоновой [кости ?] носимой на поясном ремешке южноабессинскими неграми».
Еще одна крайне интересная фигура, с которой Н. Гумилёв общался в Аддис-Абебе зимой 1910–1911 гг., — это Е. В. Сенигов. Согласно автобиографии Е. В. Сенигова, сохранившейся в одном из дел Архива внешней политики России (АВПР), он родился в 1872 г. в обеспеченной дворянской семье, в 1892–1894 гг. учился в Московском © МАЭ РАН, 2021 © Ю.К.Чистов, 2021 Алексеевском военном училище, откуда был выпущен подпоручиком и направлен в Туркестанский линейный батальон в Ферганскую область, где служил с 1894 по 1897 г. Выйдя в отставку, в 1898 г. Сенигов в составе военной миссии Леонтьева отправился в Эфиопию. Там он поступил на службу к эфиопскому императору Менелику II. Последний отправил Сенигова к наместнику Каффы Вольде Гиоргису, покорителю этой провинции. Так Сенигов получил в Каффе должность начальника правого крыла армии Вольда Гиоргиса и в этом качестве в апреле 1904 г. сопровождал известного немецкого путешественника Фридриха Бибера, которого в Европе считают «открывателем Каффы». Сенигов женился на местной знатной девушке, владел большим поместьем в Каффе, по сути, выполнял обязанности губернатора этой провинции. Писал стихи, прозу и занимался живописью, много ездил по стране, собирая легенды, записывал со слов стариков рассказы о местных обычаях и традициях, делал много зарисовок на этнографические сюжеты. Большая часть его наследия хранится в коллекциях МАЭ. Очевидно, именно его имел в виду Гумилёв в стихотворении 1921 г. «Мои читатели»:
Старый бродяга в Аддис-Абебе,
Покоривший многие племена,
Прислал ко мне черного копьеносца
С приветом, составленным из моих стихов...
В книге В. К. Лукницкой «Николай Гумилёв: жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких» (1990) есть такая запись: «Из Аддис-Абебы Гумилёв шел в Джибути опять через пустыню и с местным поэтом ато-Иосифом собирал абиссинские песни и предметы быта. В конце февраля из Джибути на пароходе через Александрию, Константинополь, Одессу Гумилёв отправился в Россию. В Царское Село вернулся в конце марта 1911 года больным сильнейшей африканской лихорадкой». На каких источниках или документах основаны эти строки и насколько они достоверны, нам неизвестно. Между тем, эти слова, сотни раз повторенные в печатных и в интернетизданиях без ссылки на источник, стали казаться абсолютной истиной.
Однако, как следует из ряда «свидетельств», приведенных выше, возможен и второй вариант развития событий в заключительной половине путешествия Гумилёва 1910– 1911 гг. Имеется в виду его вероятный маршрут из Аддис-Абебы в Момбасу и возвращение в Россию не из Джибути, а из Момбасы, города-порта на юге Кении, расположенного южнее экватора. Так по крайней мере он изначально планировал цель своего маршрута на конец зимы 1911 г. И есть ряд аргументов в пользу того, что он, возможно, выполнил этот свой план.
В частности, кроме уже упомянутой подвески из слоновой кости из Южной Эфиопии, подаренной Гумилёвым МАЭ в 1913 г., об этом может говорить сообщение о городе Гинира в Африканском дневнике 1913 г., как месте, где он уже, возможно, бывал раньше, до 1913 г. (если считать достоверной версию, что Африканский дневник был написан в Харэре в мае 1913 г. и после этого не редактировался). В Гинире он делал неудачную попытку выторговать зонтик, в который вселился священный дух Аулия.
Гипотетический путь из Аддис-Абебы в Момбасу лежал не только через Гинир, но далее, к югу через провинцию Каффа, где Е. В. Сенигов был советником губернатора и уже имел опыт организации экспедиций в еще более южные районы Африки.
Опыт всех исследователей «африканских» стихов Н. Гумилёва показывает, что его поэтические тексты практически всегда основаны на личных впечатлениях и высоко достоверны в описании реалий, лично пережитых поэтом. Особенно это видно из пространных комментариев, которые сделал выдающийся исследователь Африки, организатор и многолетний заведующий отделом этнографии Африки МАЭ РАН и кафедры африканистики в Ленинградском университете член-корреспондент Академии наук СССР Д. А. Ольдерогге на полях сборника стихов Гумилёва «Шатер» (1921). К сожалению, Д. А. Ольдерогге не откомментировал стихотворение «Экваториальный лес» в сборнике. В этом стихотворении чрезвычайно ярко рассказывается о встрече с французским исследователем, выжившим участником большой экспедиции в тропическом экваториальном лесу, т. е. значительно южнее Аддис-Абебы.
Еще один штрих. В мае-июле 1911 г. Гумилёв в имении Слепнево написал следующие стихи в альбом Маши Кузьминой-Караваевой, девушке, которой был увлечен тем летом:
Пальмы, три слона и два жирафа,
Страус, носорог и леопард:
Дальняя, загадочная Каффа,
Я опять, опять твой гость и бард!
Поскольку кроме этих немногочисленных косвенных свидетельств не сохранилось никаких документальных сведений возможного путешествия Гумилёва от Аддис-Абебы до Момбасы (как и пути назад в Россию через Джибути), то попробуем прикинуть, возможно ли это было физически осуществить. Итак, мы знаем, что 13 января 1911 г. по ст. ст. в сочельник Гумилёв был в Аддис-Абебе и наверняка уезжал не на следующий день, иначе обмолвился бы об этом Чемерзиным. В Петербург он вернулся 25 марта. Даже если он уехал из Аддис-Абебы 15 января, то у него было «в запасе» 60–70 дней. Посчитаем самый пессимистически долгий вариант такого маршрута.
Расстояние Аддис-Абеба — Момбаса около 1800 км — современные карты в интернете сообщают, что пеший путь займет примерно 360 часов при скорости 5 км/час. Правда такая скорость пешего пути вряд ли возможна по горам и далее по экваториальному лесу. Если считать, что Гумилёв передвигался 4–5 часов в день, то время в пути до Момбасы около 70–75 дней, т. е. два с половиной месяца. Таким образом, за 60– 70 дней он вряд ли бы дошел до Момбасы, учитывая неизбежные непредвиденные обстоятельства на таком маршруте, необходимые «дневки», болезни (а известно, что из путешествия Гумилёв вернулся с сильнейшей тропической лихорадкой), поиски пропитания и еды, передвижение по районам, заселенным воинственными и недружелюбными племенами на юге Эфиопии, и пр. А еще предстояло доплыть от Момбасы до Одессы (или другого портового города в Черном море), о чем поговорим ниже. Если же Гумилёв передвигался на мулах или лошадях, то, конечно же, получилось быстрее. Лидж Адену, приглашая Гумилёва в свое имение в 160 км от столицы, обещал при путешествии на хороших лошадях два дня пути. Тогда с незначительными помехами можно «домчаться» до Момбасы приблизительно за месяц. Можно, правда, предположить, что заключительную часть пути Гумилёв проделал по железной дороге от озера Виктории до Момбасы, построенной в 1901 г.
Но практически это мало вероятно, так как надо менять лошадей, кормить их, дороги на таком маршруте, конечно же, не столь хороши, как от Аддис-Абебы до имения принца… И еще, в любом случае такое путешествие требует значительных расходов. Нужно нанимать ашкеров (охрану), проводников, переводчика, покупать хотя бы вьючных мулов (и не одного), иметь палатки, другое походное оборудование, оружие. Еду и воду (мы знаем это по полевому дневнику Н. Гумилёва 1913 г.) не всегда можно купить, даже если есть на это деньги.
Н. Гумилёв произвел впечатление на Анну Чемерзину не только воспитанного, но и, видимо, богатого человека. Но мы знаем из биографии поэта, что дальние путешествия давались ему очень нелегко и по причине экономии весьма скромных денег, которые он мог на них тратить. Он часто занимал и перезанимал деньги до и во время путешествий, экономил на всем, жаловался на дороговизну гостиниц, мулов и пр. И в этой поездке он заранее попросил друзей прислать ему деньги в Момбасу на обратный путь в счет гонораров в журнале «Аполлон». П. Н. Лукницкий в книге «Труды и дни Н. С. Гумилёва» сообщает, очевидно, со слов Ахматовой или кого-то из друзей Гумилёва: «1910. Декабрь 1910 — начало января 1911. Живет в Аддис-Абебе в “Hotel d'Imperatrisse”, а потом в “Hotel Terrasse”. Встречается с русским посланником в Абиссинии Б. А. Чемерзиным и его семьей, русским доктором Кохановским, русским офицером Ив. Филарет. Бабичевым и европейскими (главным образом французскими) инженерами, коммерсантами, служащими банка. Вместе с абиссинским поэтом собирает абиссинские песни. В “Hotel Terrasse” был обокраден».
То есть Гумилёв после кражи остался без денег на обратную дорогу не только по морю, но и проблемой было добраться до Джибути, что там говорить об оплате длинного путешествия в Момбасу. К Чемерзиным за деньгами в долг не обращался, иначе они бы об этом написали в своих письмах. Кто мог одолжить большую сумму денег: Сенигов? Кохановский? Французские инженеры?
Теперь о предполагаемом морском этапе пути назад в Россию. Если мы говорим о плавании из Момбасы до Одессы, то это 2320 миль (3734 км). Сколько могло занять плавание от Момбасы до Одессы (огибая Сомалийский полуостров, через Баб-эльМандебский пролив, Красное море, Суэцкий канал, Средиземное море, пролив Босфор, вдоль западного побережья Черного моря в Одессу).
Со скоростью 22 морские мили (35 км в час) это займет 13 дней плавания. Но это скорость современных торговых судов. А сколько со стоянками для заправки, разгрузки, погрузки товаров, пересадками (не было таких прямых рейсов), ожиданием посадок и пересадок? Не менее месяца.
Таким образом, очень приблизительно путешествие по суше от Аддис-Абебы до Момбасы и морем от Момбасы до Одессы заняло бы по меньшей мере 90 дней, а не 72 дня, которые прошли от последнего документально подтвержденной даты пребывания Гумилёва в Аддис-Абебе 13 января до возвращения в Петербург 25 марта 1911 г.
Расстояние же между Аддис-Абебой и Джибути через Дыре-Дауа около 760 км. Если двигаться примерно по 25–30 км в день, то дорога пешком займет около 20–25 дней. По дороге из Джибути в Аддис-Абебу Гумилёв шел 20 дней (29 октября — 18 ноября). То есть в любом случае можно было не спеша, действительно воспользовавшись оказией с возвращением из столицы в Джибути достаточно крупного чиновника Ато-Иосифа добраться до портового города, где и дождаться очередного прямого или с пересадками рейса на Одессу.
Возможно, мы никогда не узнаем подробности ранних самостоятельных экспедиций Н. Гумилёва по Африке, но внимательный и всесторонний анализ даже существующих документальных свидетельств позволяет понять, как сформировался интерес поэта к местной культуре, народному искусству, языкам. Это все ярко проявилось во время экспедиции 1913 г., куда Н. Гумилёв и его племянник Н. Сверчков поехали собирать коллекции для Музея антропологии и этнографии в Петербурге.
© МАЭ РАН, 2021
© Ю. К. Чистов
